КЕЭ, том 8, кол. 74–75 СНОВИДЕ́НИЯ. Библейские представления о сновидениях не отличаются от представлений большинства других древних народов: сны считались видениями из области сверхъестественного и Божественного, в которой сновидец не связан со своим телом, а созерцаемые им события — с определенным временем и местом. Следствием таких представлений был взгляд на сновидения как на Божественные послания, которые впоследствии могут реализоваться (сон Авимелеха — Быт. 20:3–7; явление ангела Иакову — 31:10–11). Соответственно сны воспринимались как предсказания и знаки, обычно имеющие символическую форму. Сновидения должны интерпретировать те, у кого есть дар ясновидения — пророки (см. Пророки и пророчество) и гадатели (Сновидения Иакова в Бет-Эле — Быт. 28:10–22; сон Иосифа — 37:5–10; толкование снов Иосифом — 40:5–19, 41:15–32; сон относительно Гид‘она — Суд. 7:13). В Библии упоминаются также ложные сновидения, которые отличаются от истинных тем, что предсказанное в них не сбывается. Согласно пророку Иоэлю (3:1 [русск. 2:28]), в будущем золотом веке дар пророческих сновидений будет дан каждому. В эллинистическую и римскую эпохи считалось, что апокалипсические видения даруются во сне; эта идея пронизывает библейскую книгу Даниэля и Апокалипсисы Эзры и Баруха (см. Апокрифы и псевдоэпиграфы; Апокалиптическая литература). В то же самое время были и противники веры в сновидения (см., например, Аристея послание, 213–216).
Талмуд содержит противоречивые взгляды на сновидения: одни законоучители считали, что во сне человек видит лишь то, что ему подсказывают его собственные мысли (Бр. 55б), другие верили, что сновидения имеют ту же природу, что и пророчества (Быт. Р. 17:5). В Талмуде упоминается, что в Иерусалиме во времена Второго храма было 24 профессиональных толкователя снов. Сновидения и их смысл пространно обсуждаются в заключительной части трактата Брахот Вавилонского Талмуда. В этой дискуссии главная концепция принадлежит рабби Акиве, который считал, что сон определяется его вербализацией, то есть тем образом, каким он выражен словесно. Эта концепция оказала огромное влияние на средневековую еврейскую мистику, в частности, на Каббалу.
Маймонид считал сновидение явлением, не относящимся к сфере сверхъестественного; он полагал, что сон — продукт воображения, а не чувств или разума, и потому то, что мы узнаем из сна, не представляет собой новых знаний, которые душа получает извне. Занятия человека и то, что находится в центре его внимания, когда он бодрствует, предстает перед ним во сне в форме образов, почерпнутых из воображения. Пророческое сновидение — особое явление, возникающее, когда человек устремляется к познанию Бога и освобождается от низших желаний и страстей.
Следуя библейскому и талмудическому представлениям, евреи средневековья видели в сновидении мост между высшим сокровенным миром и земной жизнью. Хасидей Ашкеназ и, в особенности, рабби Эл‘азар бен Иехуда из Вормса в книге «Хохмат ха-нефеш» («Мудрость души», закончена примерно в 1220 г.), описывали, как во время сна душа, освободившись от уз тела, воспаряет в вышние миры, где ей открываются сокровеннейшие тайны мироздания. Наиболее ярко мистическое отношение к сновидениям у Хасидей Ашкеназ проявилось в книге «Сефер-хасидим», приписываемой Иехуде бен Шмуэлю хе-Хасиду. В каббалистической литературе, начиная с книги Зохар, сновидение — это также мистическое переживание и мистический источник знания. Такой взгляд породил в этот период обширную литературу, посвященную толкованию снов (в 16–17 вв. она частично слилась с магической литературой). Тогда же возникла практика шеэлат халом (буквально `вопрошение сна`): перед сном человек задавал вопрос относительно решения, которое он должен принять, а затем искал в увиденном сне ответ. Подобный подход к сновидениям отразился и в сфере галахических постановлений (см. Галаха): начиная с 12 в. появилась литература, в которой галахические постановления обосновывались «небесным видением», то есть сновидением, ниспосланным свыше как решение галахической проблемы.
Средневековые представления о сновидениях ярко отразились в мистико-мессианистском (см. Мессия) дневнике каббалиста Хаима Витала, ученика Ицхака Лурии. Мистико-пророческие сны рабби Нахмана из Брацлава описаны его учеником Натаном Штернхарцем из Немирова (1780–1845) в его биографической книге об учителе «Хаей Мохаран» («Жизнь Мохарана»).
В средние века среди христиан было распространено мнение, что евреи владеют секретом толкования сновидений. В книге Шломо Ибн Верги «Шот Иехуда» («Бич Иехуды»; приблизительно 1520 г.) содержатся рассказы, в которых испанский король обращается к еврейскому мудрецу за истолкованием своих снов.
Особое значение сновидения приобрели в еврейской автобиографической литературе, которая начала бурно развиваться в 16 в. Часть книги Аврахама Ягела «Гей хиззайон» («Долина видения») посвящена сновидению, в котором автор встречается со своим покойным отцом, открывающим ему секреты вышнего мира. Эта литературная традиция продолжает существовать и в новое время, например у Ф. Кафки. В психоаналитической теории З. Фрейда сновидениям и их истолкованиям отводится центральное место.
